Интервью с С. Е Рукшиным или как возродить школу

Цитата
Ведущая: Ника Стрижак (Н. С.).
Гость: Сергей Евгеньевич Рукшин (С. Р.).
Н. С.: Добрый день! Как всегда, по будням в это время в эфире программа «Открытая студия». Как всегда, мы приветствуем нашу открытую студию на седьмом этаже. Я очень рассчитываю на то, что вы до двух часов проведёте время с нами, потому что разговор пойдёт не просто с умным человеком, а ещё и про потенциально умных людей: где их взять в России, и как их правильно воспитать. Сначала я представлю моего потрясающего собеседника, а потом мы разберёмся в этих и других вопросах. Если говорить коротко, математик, Народный учитель России, профессор, Сергей Евгеньевич Рукшин. Сергей Евгеньевич, приветствую Вас.
С. Р.: Добрый день!




Н. С.: А если говорить не очень коротко, то заместитель директора знаменитого Президентского физико-математического лицея № 239, член комиссии Президента по правам человека. Сергей Евгеньевич, у Вас столько регалий! Могу сказать, что Вы – создатель уникальной системы выявления и обучения талантливых детей. В общем, человек, на которого сейчас большая надежда страны. Нескромно я говорю?
С. Р.: Поскольку это говорю не я, и поскольку правда, то не отрекаюсь. Всё моё. Беру.
Н. С.: Сегодня мы хотим поговорить про математику и про образование на разных видах, на сколько хватит времени. Хотела сразу спросить. Мы назвали нашу программу сегодня «Страна умных». А можно ли сказать, что Россия – страна умных?
С. Р.: Россия – страна, в которой традиционно, задолго до революционных времён, было культурное давление. Мы – страна, в которой было стыдно что-то не знать. Когда-то, ещё в советское время, психологи провели забавнейший эксперимент. Человека спросили посреди Москвы: «Вы читали повесть Л.Н. Толстого “Хаджи-Мурат”»? Он сказал: «Да, конечно, читал, что Вы!». Потом пошёл, его догнали и спросили: «Вы, правда, читали?». - «Нет, я соврал, но мне было так стыдно!» А потом провели параллельный эксперимент в Штатах. Спросили: «Вы читали Нобелевского лауреата, великого американского писателя, Хемингуэя?» - «Кого? Не, не читал». Пошёл и выкинул из головы. В России было культурное давление. В России образованному человеку было стыдно не знать. И с дореволюционных времён образование служило социальным лифтом. Количество людей, которые повысили свой социальный и материальный статус и принесли заодно пользу стране, было очень велико. Россия, как и всякая страна, обладает разным генетическим потенциалом. Вот некоторые говорят, что Америка или Австралия – это страна отбросов. Отбросов в следующем смысле: это – люди, которым не нашлось места у себя на родине. Бунтари, они прошли через Дикий Запад, заселили Америку, повышенная энергетика. Австралия засеяна беглыми британскими каторжниками, и так далее. Может быть, в этом, действительно, что-то есть, потому что Америка с её нынешней системой образования свои потребности в высокотехнологичных кадрах пополняет, как и пополняла долгое время, за счёт покупки специалистов по всему миру: русские программисты, индийские программисты, вьетнамские программисты... Посмотрите на сборную Соединённых Штатов на международной олимпиаде по математике: 6 китайцев; в другой год: 5 китайцев, 1 индус. Чем гордится Америка? Ракетостроением – Вернер фон Браун, самолёты - русского Сикорского. Россия – страна культурного давления и страна, где ум традиционно ценился и давал возможность улучшить жизнь.
Н. С.: Мы вернёмся ещё к этой теме. Я хочу просить Вас повторить для наших зрителей прекрасную мысль, однажды Вами высказанную. Мы традиционно считаем, что есть люди гуманитарного склада ума, а есть люди, которые склонны к точным наукам, при этом людям, которые любят литературу, не обязательно знать математику. Это же не так всегда было?




С. Р.: Это не просто не так. Приведу пример: мой одноклассник, замечательный кино и театральный режиссёр, Дима Астрахан, имел дипломы по математике и физике, и окончил физмат школу. А когда я его спросил, зачем ему это всё было надо, если он сейчас занимается театром, то он объяснил это очень просто: «Когда мои коллеги, режиссёры, ставят спектакль, они идут в библиотеку и смотрят, что делали с этой пьесой их предшественники, а я беру текст и думаю. А они не умеют».
Н. С.: Однако… Считалось, и Вы, наверное, застали тех людей, что людям, которые изучают гуманитарные науки, физику с математикой знать всё-таки прилично, а тем, кто занимается точными науками, прилично знать мировую культуру.
С. Р.: Мой университетский профессор, выдающийся математик, был крупным знатоком симфоний Брукнера. В доме учёных концерты давал на фортепьяно член-корреспондент Академии наук Фадеев, а в Большом зале филармонии в первом ряду сиживал с партитурой выдающийся математик, академик Смирнов, его я ребёнком застал. Мы сместили понятие «гуманитарий» в совершенно неприемлемую сферу. Если раньше гуманитарий – это тот, кто имел полноценное общее фундаментальное образование, имел дополнительные знания по истории, литературе, человеческой культуре и так далее, то сейчас мы гуманитариями называем тех, у кого плохо с математикой и физикой. Это не гуманитарии.
Н. С.: Ужас.
С. Р.: Из позитивного, что он знает ещё, мы перенесли термин «гуманитарий» в негативный смысл. «Всего, что знал ещё Евгений, пересказать мне недосуг». Так вот там можно пересказать много. Они не знают.
Н. С.: Недавно был образовательный Форум, я даже поспорила с Ольгой Юрьевной Васильевой, бывшем министром образования. Извините, что я так сразу в конкретику, но мне, кажется, случилась большая беда. Когда-то в своё время все сдавали одинаковый экзамен, у нас был одинаковый аттестат. Мы ругались, но сдавали, кто - литературу, кто - историю, кто - математику, кто - физику, но мы сдавали все одинаково, и имели равные шансы. Сейчас же дети в 9-ом классе должны решить: они будут всё-таки литературой заниматься или пойдут в математику. И всё, они понимают для себя уже к 9 классу, что математика им больше не нужна...
Н. С.: Мы теперь уже склоняемся к тому, чтобы вести профиль в 7 классе. Это вычёркивание ребёнка. Дело не только в том, что интересы меняются. Я, например, всю школу собирался в Военно-медицинскую Академию и усиленно занимался биологией и химией. Что мне пригодилось в итоге? В итоге выяснилось, что я всё-таки математик и педагог. Мы не должны сужать возможность выбора ребёнка. Вкусы и интересы меняются. Я не говорю уж о том, что понадобится в жизни. Человек думает, что он биолог, а потому ему для ножниц ДНК понадобится владение физикой, электротехникой, молекулярной биологией и так далее. Образование должно быть достаточно широким, чтобы не сужать как можно дольше возможность выбора. Я, конечно, понимаю, что хороший специалист по Козьме Пруткову подобен флюсу, ибо полнота его односторонняя. Но прежде, чем стать специалистом, нужно обрести набор знаний, который понадобится. К тому же, если бы мы превратили знание в утилитарную кормушку: даём только то, что пригодится в жизни, мы бы жили в той же пещере и проточная вода текла бы к нам по стенкам этой пещеры из всех щелей. Прогресс человечества возможен только потому, что мы учим тому, что мы знаем, и это пригождается для того, чтобы развивать культуру цивилизации. Поэтому утилитаризм в образовании - это, фактически, отстригание возможностей развития и возможности прогресса. Вопрос «Зачем мне это пригодится в жизни?» незаконный. Человек получает, кроме фундаментального ядра знаний, умение думать, размышлять и учиться новому. Это - важная часть знаний. Поэтому, разумеется, гуманитарий должен знать и ценность фундаментального образования в области точных и естественных наук.
Н. С.: Многие говорят: «Зачем мне математика? Я никогда не буду иметь с ней дело», и считают, что математика создана для того, чтобы правильно посчитать сумму в квитанции ЖКХ. Математика же не об этом?
Р. С.: Математика - это умение думать, сомневаться. Безусловно, человека можно учить думать на материале других предметов. Можно заставить по истории пересказать параграф о франко-прусской войне, а можно не спросить пересказать параграф, а спросить: «Лёнечка, а скажи-ка, франко-прусская война усилила Германию или ослабила? А Францию?» И тут выясняется, что Лёнечка, который вызубрил параграф, совершенно не умеет думать. Это - реальный эпизод в жизни моего учителя истории в физ-мат школе. Можно учить думать человека на материале литературы. Можно обосновать точку зрения, что Онегин поступил с Татьяной благородно, пользуясь текстом и не противореча, а можно сказать, что он посмеялся над чистой юношеской любовью. Но, повторяю, человека надо учить думать. Но есть один, единственный, уникальный предмет, который на протяжении десятков тысяч лет культивировал развитие мышления и собирал в течение многих лет задачи, специально направленные на развитие мышления. Сейчас я попробую Вам это с лёгкостью доказать. В дописьменный период в фольклоре, практически всех народов, появились первые уравнения. Только там надо было искать не неизвестный x, который равен 2, 3 или 5,5, а описанный метафорически предмет. Это называлось загадками.
Н. С.: То есть загадка - это про математику?
С. Р.: Загадка - это про развитие мышления. Это - решение уравнения, в котором неизвестным является «сидит дед, во сто шуб одет, кто его раздевает, тот слёзы проливает». Описание и поиск неизвестного предмета в фольклоре большинства народов сохранились в виде загадок с дописьменных времён. Люди, жившие в тяжёлых условиях, зачем-то их культивировали, передавали из поколения в поколение. Развитие мышления, как показывает фольклор, в частности, метафорического, безусловно, ценилось ещё в дописьменные, докультурные и доцивилизационные времена.
Буквально только что в Вестнике московского университета вышла статья трёх академиков-психологов, в том числе и Юрия Зинченко, который был у нас ведущим психологом и одно время президентом Академии наук, и Вашего покорного слуги, в которой как раз психологами и педагогами излагается особая роль математики в развитии мышления. Человека надо учить думать. Думать, сомневаться и делать выводы. И повторяю, единственный предмет, который это делал на протяжении тысяч лет и специально был направлен, это - математика. Лишим человека возможности думать, будет тяжелее. Учить думать на материале литературы, истории тяжелее. Можно, но тяжело.

... продолжение